Иосиф Бродский: расправа над дармедусом

13 марта 1964 года Народный суд Дзержинского района Ленинграда признал поэта и переводчика Иосифа Бродского вредителем и приговорил его к ссылке на пять лет в Архангельскую область.

В решении указывалось, что дело поэта возбуждено Постановлением Президиума Верховной Рады РСФСР от 4/V-1961 “Об усилении бдительности в отношении лиц, уклоняющихся от общественно полезного труда и ведущих антиобщественный паразитический образ жизни”.

Несколько лет назад объединенная пресс-служба судов Санкт-Петербурга опубликовала оригиналы судебных решений трех инстанций по делу Иосифа Бродского. В решении Народного суда Дзержинского района Ленинграда говорится:

«Народным судом установлено: гр. Бродский систематически не занимается общественно полезным трудом, ведет антиобщественный паразитический образ жизни, о чем свидетельствуют следующие данные: из выписки из трудовой книжки видно, что Бродский в период с 1956 по 1964 гг. проработал 2 года и 8 мес. на предприятиях гор. Ленинград. С октября 1963 Бродский нигде не работал и не учился. По информации, предоставленной “Линзовой студией телевидения”, Бродский получил гонорар 8/VIII-63 за работу в размере 37 рублей. 50 кап. Согласно отчету Л. О. Гослитвид, никаких выплат Бродскому как автору и переводчику в 1962-1963 гг. не производилось, т.е. были единичные случаи выплаты Бродскому жалованья, что не свидетельствует о выполнении им важнейшей конституционной обязанности честно трудиться на благо и обеспечение личного благополучия.

Материалы дела показывают, что в 1960 году Бродский был вызван в органы КГБ по делу об участии его и его близких друзей в Москве и Ленинграде в издании нелегального сборника «Синтаксис» и, как он подтвердил в суде, был попросил изменить свое отношение к работе, изменить образ жизни».

Суд установил, что «впоследствии Бродский писал несовершенные, подрывные стихи, которые распространял среди молодежи Москвы и Ленинграда с помощью своих друзей. С помощью своих друзей и отдельных писателей Бродский устраивал литературные вечера, где пытался противопоставить себя как поэта нашей советской действительности. <…> Бродский не поэт и не профессиональный литератор, что подтверждается объяснениями Бродского на суде и показаниями допрошенных свидетелей.

Заключение народного суда Дзержинского района Ленинграда следующее:

«Бродский, будучи в состоянии работать, упорно не занимался общественно полезным трудом и, несмотря на принятые в отношении него воспитательные меры, предостережения со стороны общественности и государственных органов, ведет паразитический образ жизни».

«Домайед» Иосиф Бродский должен был быть депортирован из Ленинграда «в особо отведенный район с обязательными работами». Срок высылки был установлен в пять лет. Никакие сведения о договорах с издательствами и ходатайства членов Союза писателей СССР не помогли.

Из записи суда над Иосифом Бродским, сделанной писательницей-самоиздателем Фридой Вигдоровой (заседание суда Дзержинского района г. Ленинграда, судья – Савельева. 18.02.1964):

Судья: Что вы делаете?

Бродский: Я пишу стихи. Я делаю перевод. Наверное…

Судья: Нет «наверное». (…) У вас есть постоянная работа?

Бродский: Я думал, что это постоянная работа.

Судья: Отвечай точно!

Бродский: Я писал стихи. Я думал, что их напечатают. Наверное…

Судья: Нас не интересует «наверное». Ответьте, почему вы не работали?

Бродский: Я работал. Я писал стихи.

(…)

Судья: Какая у вас специальность?

Бродский: Поэт. Поэт-переводчик.

Судья: А кто узнал, что вы поэт? Кто причислил вас к поэтам?

Бродский: Никто. (Без вызова). И кто классифицировал меня как человека?

Судья: И вы его изучали?

Бродский: Почему?

Судья: Быть поэтом? Они не пытались окончить ВУЗ, где готовят… где преподают…

Бродский: Я не думал, что это дано воспитанием.

Судья: И что?

Бродский: Я думаю, это… (смущенно)… от Бога…

И. М. Метер (сценарист, прозаик и драматург. — С. И.) описывает свои впечатления от судебного заседания, состоявшегося 18 февраля 1964 года:

«Никогда в жизни не забуду я ни этого оскорбительного своей бедностью зала, ни того позорного судебного заседания… Что это за зал! Обшарпанная комната, со стенами, выкрашенными в пестрый цвет, с вытоптанным, давно немытым деревянным полом, в котором едва помещались три продолговатые скамьи для публики, а перед ними, на расстоянии трех метров, стоял судейский стол. , пристроенный к нему канцелярский, совершенно изношенный. Т-образный стол для адвоката, прокурора и секретаря. (…) Все мы вместе с подсудимым погрузились в свое ничтожество.

Зрители впустились в зал – Вигдорова, Грудинина, Долинина, Эткинд и я легко расположились на первой скамейке; На нем, с края, ближе к двери, сидели мать и отец Иосифа. Было больно смотреть на них. Они не сводили глаз с двери, она должна была открыться и впустить сына…

Мне было удивительно, что этот молодой человек, которого я только теперь имел возможность подробно рассмотреть и понаблюдать, и в то же время в жестоко экстремальных для него обстоятельствах, излучал некоторое спокойствие отстраненности… [судья] Савельева не могла ни оскорбить его, ни рассердить, он не боялся ее ежеминутных грубых криков. (…) лицо его выражало иногда смущение, потому что его не могли понять, а он, в свою очередь, не мог понять этой странной женщины, ее беспричинной злобы; он не в состоянии объяснить ей даже самые простые, по его мнению, понятия» (цитата по книге: Лев Лосев “Иосиф Бродский: опыт литературной биографии”. М.: Малая Гвардия (Жизнь великих людей: Серия биографий), 2006).

Процесс длился около пяти часов и закончился поздно вечером. Приговор шокировал даже тех, кто без надежды на оправдание пришел в суд поддержать поэта. Бродский был приговорен к максимально возможному наказанию по указу 1961 года.

Тот же народный суд Дзержинского района Ленинграда вынес частное определение в отношении членов Ленинградского отделения Союза писателей Натальи Грудининой, Ефима Эткинда и Вольфа (Владимира) Адмони, в котором обращается внимание Союза советских писателей к тому, что они, выступая в суде в защиту Бродского, «пытались представить в суде его пошлые и безыдейные стихи как талантливое произведение, а самого Бродского как непризнанный гений, и что их поведение свидетельствует об отсутствии у них идейной звездности и партийности принципы».

Свидетелями защиты, все трое, были члены Союза писателей: поэт Н. И. Грудинин (1918 – 1999) и два профессора филологии Педагогического института им. Герцен, оба известные переводчики с европейских языков, Э. Г. Эткинд (1918 – 1999) и В. Г. Адмоний (1909 – 1993). «Как специалисты в области поэзии и поэтического перевода, они старались доказать суду, что сочинение и перевод стихов действительно трудная работа, требующая особого таланта и профессиональных знаний, что Бродский выполнил эту работу умело и талантливо. Все трое были знакомы с молодым поэтом и отзывались о нем тепло и уважительно», — пишет Лев Лосев в своей книге «Иосиф Бродский: опыт литературной биографии».

О тех, кто свидетельствовал против него, Бродский уже писал по ссылке в письме Генеральному прокурору СССР:

«Можно ли назвать свидетелями лиц, никогда меня не видевших? ЧТО они наблюдают в этом случае?»

Свидетелей обвинения было вдвое больше, чем свидетелей защиты.

«Из шести писателей только Ю. В. Ваяводин был командирован Союзом писателей, остальные пять — заведующий Домом обороны Смирнова, заведующий хозяйством Эрмитажа Лагунов, разнорабочий-трубоукладчик Денисов, пенсионер Николаев, и учитель марксизма-ленинизма Рамашова – отнюдь не были специалистами в области литературного дела. – Сообщил Лев Лосев. – Все шестеро начали свои показания с заявления о том, что не знали Бродского лично. Может показаться странным – зачем настаивать на незнании лица, о котором собираетесь свидетельствовать, но такое открытие напоминало формулу, уже установленную пятью годами ранее в ходе кампании “народного осуждения” Пастернака: “Я не читал Роман Пастернака, но…” Видимо, логика партийных сценаристов была такова: в основе личной антипатии может лежать личное знакомство, а советские работники дают объективную оценку публичной личности обвиняемого. Вот почему так символично репрезентативен репрезентативный подбор «свидетелей» по социальному статусу, полу и возрасту – рабочий, солдат, чиновник, пенсионер, два интеллигента, среди которых люди разных поколений, мужчина и женщина. Символизм здесь очевиден – всенародное (в масштабах Дзержинского района города Ленинграда) осуждение нечисти».

Адвокат Бродского Зоя Николаевна Топарова пыталась, максимально не раздражая суд, превратить дело в юридическое, на основании документов и свидетельских показаний доказать, что ее подзащитный не может быть осужден по указу о безбилетниках. : мало зарабатывал, но в антиобщественном поведении его не обвиняли.

Позже Зоя Топарова вспоминала:

“Бродский прекрасно сказал свое последнее слово. В нем говорилось: «Я не только разгильдяй, но и поэт, который прославит свою родину». В этот момент судья, судьи — почти все — расхохотались».

Решительное поведение трех свидетелей защиты на процессе, повышенный интерес городской интеллигенции к процессу и солидарность с подсудимым стали неожиданностью для организаторов суда. После первого судебного заседания 18 февраля 1964 г., «когда все вышли из зала суда, то увидели большое количество людей, особенно молодежи, в коридорах и на лестницах». Судья Савельева удивилась: «Сколько людей! Не думал, что столько народу соберется! На удивленный возглас судей по поводу большого количества публики толпа ответила: «Не каждый день судят поэта!»

После суда Бродский был сослан в станицу Наринскую Архангельской области, где работал в совхозе «Данилавский» (ныне в Наринской — дом-музей Иосифа Бродского). Коллеги поэта написали письма в ЦК КПСС, Генеральную прокуратуру, КГБ, Верховный суд с требованием вернуть поэта.

Через год Иосиф Бродский был досрочно освобожден. Верховный суд РСФСР согласился с тем, что назначение Бродскому максимального срока ссылки — пяти лет — уже слишком суровое наказание.

Верховный суд Белорусской ССР мотивировал свое решение следующим образом:

«Бродский молод, он впервые совершил противоправные действия. Из заключения судебно-психиатрической экспертизы видно, что Бродский хотя и работоспособен, но у него проявляются психопатические черты характера. Учитывая эти данные, назначение Бродскому максимального срока высылки, предусмотренного законом, не было необходимым».

4 сентября 1965 года Верховный суд РСФСР вынес определение об изменении решения народного суда Дзержинского района Ленинграда, признавшего Иосифа Бродского наркоманом. Срок отчисления был сокращен с 5 лет до 1 года 5 месяцев. Фактически этим решением суд освободил поэта.

Сергей Ишков.